Последний стих так многозначителен, что я не знаю ему равного. Я также ничего не знаю лучше во всех мне известных литературах следующего описания спуска корабля:

При звуках радостных, громовых,

На брань от пристани спеша,

Вступает в царство волн суровых;

Дуб – тело, ветр – его душа,

Хребет его – в утробе бездны,

Высоки щоглы – в небесах,

Летит на легких парусах,

Отвергнув весла бесполезны;

Как жилы напрягает снасть,

Вмещает силу с быстротою,

И горд своею красотою,

Над морем восприемлет власть.

Тут есть такие три стиха (4, 5 и 6), которым должны позавидовать и древние и новые стихотворцы" 1.

Чтение в таком роде, замечания и рассуждения Шишкова продолжались часа два. Казначеев и я слушали и молчали, изъявляя только по временам наше полное согласие с мнениями и выводами хозяина, хотя некоторые похвалы и казались нам преувеличенными. Вдруг дверь в кабинет из столовой несколько отворилась, и резкий женский голос сказал: "Александр Семеныч! Тебе давно пора в Адмиралтейство! Тебя там сегодня ждут. Ты обещал быть в двенадцать часов, а теперь половина второго". – "Сейчас, сейчас! – отвечал он просительным тоном, – вот только прочту несколько куплетов". Тот же женский голос тоном неумолимой гувернантки возразил: "Этому чтению и конца не будет. Федор! подавай одеваться Александру Семенычу..." И Федор вошел с платьем. Шишков дочитал только куплет, положил книгу и сказал: "Вы у нас обедаете. Я скоро ворочусь; мне хочется