И неизвестна там судебная расправа;

Для дел бессовестных – нет совестных судов,

Лисиц-секретарей, исправников-волков;

Не размежеваны бесспорные владенья,

Нет межевых контор запутывать именья;

Не ездит земский суд с указом на разбой,

Чтоб собственность отнять законною рукой.

Нет формы и суда, и нет формальных споров;

Нет исков, нет тюрьмы, нет стряпчих, прокуроров;

Нет департаментов ни горных, ни лесных,

Приказной саранчи не слыхано у них;

Невинных барышей – нет и по винной части,

Но между зайцами видал ли кто воров?

Но волки грабят ли когда-нибудь волков?

Бывало ль, замыслов своих для исполненья

Другими жертвуя – себя для возвышенья,

Чтоб тигр Гиркании крамолой возмущал,

Чтобы медведь когда с медведем воевал?

И лев противу льва, отец противу сына

Сражался ли когда за выбор властелина?

И лютый зверь свой вид в другом животном чтит

И ярость, зря себе подобного, смирит!

Как братья твари все живут между собою;

Ни злата, ни честей не мучатся алчбою,

Ни гнусной завистью; у них нет тяжеб, ссор;

Друг друга не теснят, и всякому простор;

А мы? за горсть травы – прошенье исковое;

Безделки стоит вещь, а мы заплатим втрое.

Да что – к безделке сей придравшись, наконец

Отнимут, чем владел и дед твой и отец.

Кто нажил взятками кровавое именье,

Тот в славе, в почестях и у людей в почтенье;

Служить – уж значит красть; а кто не мыслит так –

По мненью общему, конечно, тот дурак;

А мы, разумные, в неистовстве разврата

Щадим ли ближнего, иль друга, или брата?

Пороки гнусные себе мы ставим в честь.

Тот славится, что мог он много пить и есть;

Тот картами своих друзей был разоритель;

Тот честных жен, девиц счастливый обольститель;