и упрекали его, что он не послушал наших предостережений. Сильно сконфуженный автор, беспрестанно нюхая табак или свои пальцы, вымаранные в табаке, сознавался, что "надобно немноско посоклатить; только жаль: все это длагоценности, не мои, а Валтел-Скотта; вплочем, лусская публика еще молода для такой сельезной комедии; делать нечего: я соклащу, соклащу"... но сокращения не последовало, а пиесу даже не повторили.

В это время шла уже постановка на сцену комедии Загоскина "Благородный театр". Я не видывал, чтоб князь Шаховской когда-нибудь так хлопотал о своей пиесе, как он хлопотал об этой комедии. Почти на всех репетициях я сидел подле князя и слышал все его бормотанье с самим собою: "Плелесть, плелесть! – шептал он. – Какое богатое комическое положение, какая веселось, какие счастливые стихи! Откуда это все белется?.. Господь бог ему посилает". Один раз Шаховской даже вскочил, треснул себя по лысине и закричал, как мог, своим диким голосом: "Это лучшая комедия из всех втолоклассных французских комедий, котолыми плославились их автолы". Актерами Шаховской также восхищался, и поистине эта комедия была разыграна с таким совершенством, какого я на московской сцене не видывал 1. Новая комедия Загоскина была принята публикой с непрерывающимся смехом и частым, но сейчас утихающим хлопаньем; только по временам или по окончании актов взрывы громких, общих и продолжительных рукоплесканий выражали удовольствие зрителей, которые до тех пор удерживались от аплодисментов, чтоб не мешать самим себе слушать и смеяться. Я не стану давать отчета в ходе этого прекрасного спектакля и в относительном совершенстве многих московских артистов. Я подробно говорил об этом в биографии Загоскина.

Приступаю теперь к рассказу самого тяжелого и грустного времени в моих "Воспоминаниях". Я уже сказал, что Писарев продолжал кашлять и неутомимо работать.

1 В первый раз "Благородный театр" был дан 28 декабря 1827 года; по крайней мере так напечатано было в "Московских ведомостях"; подлинный же репертуар сгорел вместе со всем театральным архивом в последнем пожаре Петровского театра.