на Петербургском театре, тоже не без успеха. Тогда же я написал и напечатал в "Вестнике Европы" стихи "Уральский казак" (истинное происшествие) – слабое и бледное подражание "Черной шали" Пушкина, и "Элегию в новом вкусе" – протест против туманно-мечтательных стихотворений, порожденных подражанием Жуковскому, и, наконец, "Послание к кн. Вяземскому в ответ на его послание к Каченовскому", не помню где напечатанное, которое начиналось так:

Перед судом ума сколь, Каченовский, жалок

Талантов низкий враг, завистливый зоил!

Как оный вечный огнь пред алтарем весталок,

Так втайне вечный яд, дар лютых адских сил,

В груди несчастного неугасимо тлеет.

Я вовсе не был пристрастен к скептическому Каченовскому, но мне жаль стало старика, имевшего некоторые почтенные качества, и я написал начало послания, чтоб показать, как можно отразить тем же оружием кн. Вяземского 1; но Загоскин, особенно Писарев, а всех более М.А. Дмитриев, упросили меня дописать послание и даже напечатать. Они сами отвозили стихи Каченовскому, который чрезвычайно был ими доволен и с радостью их напечатал. Но я до сих пор не знаю, по какой причине вместо "Послание к кн. В." он напечатал "К Птелинскому-Ульминскому", и вместо подписи: С.А. – поставил цифры 200-1. С этого времени Каченовский всегда мне очень приветливо улыбался и кланялся, чего удостоивал весьма немногих.

В продолжение великого поста (1821 год) кн. И.М. Долгорукий, которого живая природа требовала деятельности современной, общественной, как бы ни было мелко ее содержание, составил у себя в доме приятельское литературное общество, над которым и тогда подсмеивались иные члены и посетители. Некоторые

1 Послание мое начиналось так:

Перед судом ума сколь, Вяземский, смешон,

Кто самолюбием, пристрастьем увлечен,

Век раболепствуя, с слепым благоговеньем –

Творений критику считает преступленьем

И хочет, всем назло, чтоб весь подлунный мир

За бога признавал им славимый кумир

и проч.